.png "English"){kind=small}
42-летний Кирилл Говорун занимается
теологическими исследованиями в Колумбийском университете в США и
оптимистично оценивает развитие религиозной ситуации в Украине. Фото:
Наталья Кравчук, nv.ua
Кирилл Говорун, священник
и теолог, рассказывает, о чем говорили на Всеправославном соборе на
Крите и почему украинский вопрос епископы в очередной раз
проигнорировали
Всеправославный собор, проходивший на греческом острове Крит с 17 по
26 июня, ожидаемо не решил проблем разделенного украинского
православия. Не было даже официального обсуждения украинского вопроса,
несмотря на официальное обращение Верховной Рады к вселенскому
константинопольскому патриарху Варфоломею с просьбой предоставить
автокефалию, то есть независимость, украинской церкви.
Украинская православная церковь много раз пыталась стать независимой
от Москвы. В ХХ столетии существовало около десяти украинских церковных
юрисдикций, называвших себя автокефальными. Ближе всех к канонической,
то есть общепризнанной, автокефалии подобралась православная церковь
западной Украины, которая таки получила автокефалию от Константинополя в
1924 г., но поскольку эта территория входила в состав Польши, то и
документ провозглашал независимость Польской православной церкви. Однако
Константинополь так и не признал ни Киевский патриархат (УПЦ КП), ни
Украинскую автокефальную православную церковь (УАПЦ).
НВ встретилось со священником Кириллом Говоруном, чтобы поговорить,
почему собор на Крите не обратил внимание на украинские проблемы и
способна ли вообще православная церковь быть интересной людям,
пережившим смерти на Майдане, потери на Донбассе и экономический кризис.
Говорун, 42-летний уроженец Черкасской области, имеет докторскую
степень по теологии от Даремского университета в Великобритании и
специализируется на теории церкви. Он занимается исследованиями в
Колумбийском университете в США и преподает в Стокгольмской школе
теологии.
- На Кипрский собор не приехали русская, болгарская,
грузинская и антиохийская церкви. Не стал ли он началом нового раскола в
православии на консервативный лагерь во главе с Московским патриархом и
либеральный лагерь во главе с Константинопольским патриархом?
- В каждой церкви есть консервативные и либеральные лагери, в
каждой церкви есть радикальные консерваторы, которых мы еще называем
фундаменталистами. И большинство церквей умеют справляться с этими двумя
лагерями, находить какой-то общий знаменатель. Я не сказал бы, что
другие церкви менее подвержены прессингу со стороны консервативных и
радикальных кругов, чем русская церковь или грузинская церковь. Но, в
отличие от этих двух церквей, они понимают, что нельзя себя
отождествлять только с консерватизмом. И потому они нашли в себе силы и
приехали на собор. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что раскола не
произошло, но это был тревожный звонок в православии.
- Я смотрел повестку дня собора, и она мне показалась достаточно
вегетарианской – какие-то слова о православной миссии, как правильно
поститься, о семейных ценностях. То есть вещи второстепенные, при том
что есть более серьезные проблемы – юрисдикционные споры, механизм
провозглашения автокефалии. Но все эти вещи собор не рассматривал. Был
ли смысл вообще собираться, если ни о чем важном говорить не
планировалось?
- Я соглашусь с вашей оценкой, что документы были
вегетарианские. Более того, большая часть участников собора была того же
мнения об этих документах (принятые собором документы см. здесь и здесь).
Это проблема. Собор, который должен был собираться, дабы решать
актуальные вопросы православия, мог собраться при условии, что он не
будет обсуждать актуальные вопросы православия.
Александрийский патриарх и албанский архиепископ публично
раскритиковали принятые документы как очень слабые. Их предложение было
принять эти документы, поскольку они готовились 60 лет, а затем
проводить соборы с периодичностью в 5-10 лет, на которых уже обсуждать
актуальные вопросы, в том числе украинский вопрос. Он незримо
присутствовал на соборе, но не был артикулирован в соборных документах.
- Как раз накануне собора Верховная Рада приняла обращение за
подписью Андрея Парубия к константинопольскому патриарху с просьбой
предоставить автокефалию украинской церкви. Это не первая попытка
украинских властей помочь этому процессу. В 1919 г. УНР вообще сама
провозгласила автокефалию, никого не спрашивая. Виктор Ющенко постоянно
коммуницировал с патриархом Варфоломеем на эту тему. Как долго
Константинополь будет игнорировать проблемы украинского православия?
- Я не думаю, что Константинопольский патриархат игнорирует
проблемы украинского православия. Очень характерной в этом смысле была
реплика сербского патриарха Иринея во время собора. Когда российские
журналисты спросили его об Украине, он сказал, что это проблема всего
православия. И все православие должно ее решать при модерирующем участии
константинопольского патриарха. Если бы украинский вопрос был включен в
повестку дня Критского собора, он бы точно не состоялся.
- На ваш взгляд, какой самый реалистичный, с точки зрения логики
Константинопольского патриархата, сценарий решения украинского вопроса?
Понаблюдать развитие событий, предоставить автокефалию Киевскому
патриархату, предоставить автокефалию какой-то новообразовавшейся
юрисдикции, предоставить свою константинопольскую юрисдикцию
существующим приходам?
- Вы обрисовали все возможные сценарии действий
Константинопольской церкви в Украине. Какой из сценариев будет выбран,
мне сложно сказать – я не являюсь членом Константинопольского
патриархата.
- В то же время Киевский патриархат постоянно заявляет, что
никакое каноническое признание им не нужно. Они – вполне устоявшаяся
церковь которая после начала войны с Россией становится все более
популярной. И УПЦ КП просто не видит смысла просить о чем-то
Константинополь. Об автокефалии просит Рада, но Константинополь ведь
коммуницирует не с политическими органами, а с церквями.
- Да, это совершенно верное замечание. В Константинополе
говорят, что могут лишь отвечать на запросы, но не могут выступать
инициатором процесса. Хотя недавний собор Киевского патриархата
предложил некий сценарий и направил обращение в Константинополь. Будут
ли рассматривать это обращение – я не знаю. Думаю, что сейчас шансов,
что Константинополь будет занимать после собора более активную позицию,
больше. Кстати, непризнанные юрисдикции есть не только в Украине, речь
идет также о Македонской церкви, о юрисдикциях в Черногории.
- Мы привыкли из уст спикеров УПЦ МП слышать, что Киевский
патриархат неканоничен. Но так ли уж неканонично он выглядит в глазах
Константинополя?
- В отношении канонов, к сожалению, очень часто используют принцип:
точка зрения зависит от точки сидения. Значительная часть церквей прошла
через период неканоничности своих автокефалий. Взять Греческую церковь,
чья автокефалия, провозглашенная королем-католиком, была не признана 17
лет – с 1833 по 1850 год. То же самое по поводу Болгарской церкви,
которая находилась в состоянии схизмы с мировым православием с 1872 по
1945 год.
С точки зрения этих церквей, они не рассматривают эти свои периоды
становления как неканоничные. С точки зрения Константинополя их
автокефалия была неканоничной. То есть не каноны задают повестку дня, а
повестка дня задается политическими факторами, которые используют в свою
пользу каноны.
- Давайте посмотрим на автокефалию УПЦ с точки зрения финансовой
поддержки и спонсорства. УПЦ МП стала большой и влиятельной благодаря
своим спонсорам – сейчас это депутат Вадим Новинский, донецкий бизнесмен
Виктор Вишневецкий. Раньше в этот пул входил Виктор Нусенкис, владевший
в Украине металлургическими активами. Кто может стать большим спонсором
возможной автокефальной церкви? Ведь пожертвований прихожан, наверное,
не хватит на строительство больших соборов и формирование для общества
красивой картинки церковности.
- Ни в одной церкви не должно быть одного крупного спонсора,
потому что это чревато активизацией влияния этого спонсора на церковь.
Церковь в этом смысле подвержена тем же соблазнам, что и общество, в
котором появляются олигархи или монополисты. К сожалению, УПЦ МП не
смогла избежать этого. Началось это еще с такого себе Сергея Цыганкова,
который не был крупным бизнесменом, но заметной фигурой, которая
пыталась через свои пожертвования влиять на политику церкви. Он
придерживался радикальных (пророссийских) взглядов, издавал газету Спасите наши души, которая до сих пор является фундаменталистским изданием.
Далее был такой упомянутый вами Нусенкис, который в эпоху Виктора
Януковича особенно пытался влиять на жизнь церкви. Сейчас есть Вадим
Новинский, который продолжает дело Нусенкиса. И они фактически пытаются
свою политическую повестку дня продвигать через церковь. То есть церковь
для них - усилитель их собственных политических взглядов.
Понятно, что многие влиятельные люди будут пытаться прилипать к
церкви. Для многих это попытка примирится со своей совестью, потому что
многие из них зарабатывают свое богатство не совсем законным путем. Для
некоторых из них церковь – это очень дешевая инвестиция в свою
собственную электоральную компанию. Им легче инвестировать в небольшую
группу людей (возглавляющих церковь), чем помочь тысячам бабушек.
- В Киеве есть такой застройщик – Игорь Лысов. Он баллотировался в
парламент от Партии регионов в 2012 году, использовал тогда очень
грязные политические технологии. Генпрокуратура подозревает, что его
компания Лико-Холдинг незаконно завладела деньгами своих клиентов – это 250 млн грн.
И этот Лысов стал спонсором Преображенского собора на Теремках, чтобы
облегчить свой репутационный груз. Может быть, лучше не иметь роскошных
соборов, но при этом не брать деньги у таких людей?
- Я не берусь оценивать эту ситуацию, могу сказать в общем.
Церковь не должна участвовать в избирательных компаниях. Не должна
позволять взваливать на себя эти токсичные репутационные грузы.
Католическая церковь, в частности на Западе, в США, давно очень четко
контролирует, от кого приходят деньги.
- Вам, кстати, не известно, чем закончилась попытка УПЦ МП
построить кафедральный собор в Киеве возле станции метро Лыбедская? В
какой-то момент главный архитектор собора Валентин Исак бежал из страны
под грузом обвинений в махинациях с имуществом.
- Исак готовил проект собора, а главным спонсором тогда был
Нусенкис, который вынужден был бежать из Украины в последние моменты
правления Януковича. С тех пор, насколько мне известно, строительство
собора приостановлено.
- Давайте вернемся на минутку к Критскому собору. Среди ваших заметок в Facebook
по поводу собора есть замечания о нотках христианского марксизма в
документах. Там есть несколько абзацев о социальном равенстве, при том
что выражают такое мнение страны, совсем не являющиеся лидерами
экономического прогресса. Нужно ли православной церкви лезть в сферу
экономических оценок?
- Православные епископы исповедуют достаточно правую сторону
во всех вопросах, кроме экономики, а в экономике они исповедуют
почему-то идеи марксизма. Вы правы, что православие преимущественно
существует в тех странах, которые испытывают экономические проблемы. Эти
достаточно левые мнения высказывались как раз иерархами, которые несут
свое служение в Африке, то есть в наиболее проблемных с точки зрения
экономики странах. Но, наверное, не дело церкви – решать вопросы
экономики. Для этого нужно быть по крайней мере специалистами в этой
области.
- Известный украинский религиовед Юрий Черноморец, комментируя
собор в социальных сетях, отметил, что тяжелый язык церковных документов
– это признак того, что православию нечего сказать. На ваш взгляд, есть
ли что православной церкви сказать миру в сложную эпоху биткоинов,
генной инженерии и электрокаров Илона Маска?
- Конечно, есть, и я осознаю некую анахроничность документов,
которые рассматривались. Я согласен с Черноморцем, что языковой вопрос
характерно отображает то, чем является церковь в современном мире. Хотя
католическая церковь издает все свои документы на латыни, которую вообще
никто не понимает. Два соборных документа написаны на двух разных
языках греческого. Более полный документ – на очень тяжеловесном,
неудобно читаемом языке. Короткий документ – на легком, динамичном,
доступном языке.
- Вы в свое время работали в отделе внешних церковных связей
Московского патриархата, когда его возглавлял митрополит Кирилл,
нынешний глава РПЦ. Как он формулировал задачи церковной дипломатии РПЦ?
Отстаивать интересы на Ближнем Востоке, расширять сферу своего влияния,
влиять на предоставление автокефалий?
- Я работал в Москве 10 лет назад, в то время задачи были одни,
сейчас задачи другие. Русская церковь была выпущена из застенков сразу
после Второй мировой войны в частности для того, чтобы помогать
Советскому Союзу решать дела на Ближнем Востоке. Я думаю, что эта
традиция сохраняется.
- Вы довольно последовательно выступаете с критикой в адрес
России, с критикой Московской патриархии. Я помню вашу замечательную колонку о Майдане, которая вызвала резонанс. Формально вы находитесь в юрисдикции РПЦ. У вас нет проблем с этим? На вас не давят?
- Нет, я не ощущаю никакого прессинга. Я занимаюсь в большей
части наукой – это мое главное занятие. Публицистика – это как хобби,
побочное занятие, которым мне приходится заниматься просто потому, что
люди просят что-нибудь сказать. Я все-таки много времени провожу за
границей, в Америке, и на дистанции мне гораздо проще выступать с
критикой. Тем людям, которые находятся внутри, делать это намного
сложнее.
Научный
сотрудник Колумбийского университета говорит о недопустимости влияния
олигархов на церковную повестку дня, критиковать которую изнутри очень
сложно. Фото: Наталья Кравчук
- Вы не первый год работаете в американской научной системе –
сначала в Йельском университете, сейчас в Колумбийском. В чем отличие
между западным теологическим образованием и украинским? Почему глыбы
теологии вроде Александра Шмемана или Ярослава Пеликана возникают в США,
а не в Украине?
- Да, среда там другая, нагрузка колоссальная. Это даже не
расслабленная европейская система. В американской нужно пахать 24 часа в
сутки. Там больше нагрузка, но и больше возможностей. Больше мотивации
быть креативными. Отличительной чертой является критический подход в
библейских, богословских исследованиях.
Есть больше возможностей общаться с коллегами из других церквей,
областей богословия, из других университетов. Когда собирается раз в год
Американская академия религии, то съезжаются около 10 тысяч
представителей науки, которые занимаются приблизительно одним и тем же. В
Украине мы можем собрать группу из максимум десяти человек, которые
занимаются более-менее одним и тем же профессионально. Хотя в той же
Америке в религиозных науках первые роли играют ученые украинского
происхождения – Николай Денисенко, Павел Гаврилюк.
К тому же, в американской науке царит социальный дарвинизм. Там очень
жесткие критерии для научной публикации, а если ты не пишешь – ты
погибаешь в академическом смысле, тебя просто выбрасывают из науки. Это
заставляет людей работать, писать, выступать с лекциями. Конкуренция
движет процесс вперед.
- В блогосфере я часто встречал комментарии людей, которые
окончили докторские программы по гуманитарному направлению, потратив на
них кучу времени и денег, но не получив никакого возврата от этих
инвестиций. Вы прошли все ступени, защитили докторскую. Докторская
степень в гуманитаристике оправдывает вложенные усилия?
- Никто не дает никаких гарантий, что вложенные инвестиции в
ваше образование вернутся к вам. Мы можем говорить о рынке труда в
области богословия в Америке. Вот что бы вы понимали, когда объявляется
конкурс по набору на какую-нибудь позицию в университете по богословию,
конкурсная комиссия получает сразу 200, 300, 500 заявок на одно место. И
это все люди с PhD, с множеством публикаций, с большим опытом работы.
Надо сказать, оплачивается такая работа очень хорошо.
- Давайте допустим, что вы рассматриваете заявки на получение
докторской стипендии в Колумбийском университете. И вот присылает заявку
человек с темой в стиле диссертаций Киевской духовной академии – жизнь и
деятельность Максима Исповедника, например. Говорит, что знает
греческий язык. Вам была бы интересна такая тема, чтобы оплатить такому
кандидату пять лет обучения?
- Это может быть интересно, но человек должен доказать, что он
способен это написать. Мало того, что он хочет это сделать. Если у него
были публикации на эту тему, нужно посмотреть на качество этих
публикаций. Нужно посмотреть, как активно человек участвует в различных
форумах, насколько активно его приглашают, как он читает лекции.
- Мы смотрим на религиозную картину США и видим, что там приходы -
это центры, в которые люди приходят в воскресенье пообщаться. Там много
клубов по интересам, какие-то спортивные команды, психологический
консалтинг, работа с детьми. Православные приходы в Украине все еще
остаются в XIX столетии – свечки, поклоны, молитвы. Не
является ли это в религиозном отношении анахронизмом? Или это специфика
православия, которая никогда-никогда не изменится?
- Я не думаю, что Украина отстала. В религиозном плане Украина
одна из самых интересных стран в мире, причем ее религиозность находит
какие-то новые формы в общественной и социальной жизни. Поэтому я на
Украину смотрю с очень большим оптимизмом. Даже в Америке и Европе в
православных приходах есть все эти поклоны, свечки, молитвы. Но в
дополнение к этому есть и социальная работа, есть работа с молодежью и с
детьми. Причем важную роль играют и сами миряне, которые и определяют
приходскую жизнь.
